Пятница, 2024-03-29, 2:14 PM
 
Начало Каталог статей Регистрация Вход
Вы вошли как "Гость" · RSS
Меню сайта




Миграция китайцев и дискуссия о «желтой опасности» в дореволюционной России [7]
Виктор Иннокентьевич Дятлов Иркутский государственный университет, профессор исторического факультета Иркутского государственного университета, Иркутск



Каталог статей
» Статьи » Статьи д.и.н., профессора В.И. Дятлова » Миграция китайцев и дискуссия о «желтой опасности» в дореволюционной России

I часть [Миграция китайцев и дискуссия о «желтой опасности» в дореволюционной России.]
В.И. Дятлов, 2009



I часть

Глобальный аспект ярче всего представлен в знаменитых работах В. С. Соловьева «Панмонголизм» и «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории» [6]. По жанру это скорее пророчество о «предстоящем страшном столкновении двух миров», «о панмонголизме и азиатском нашествии на Европу».

     Панмонголизм! Хоть имя дико,
     Но мне ласкает слух оно,
     Как бы предвестием великой
     Судьбины Божией полно.

     Когда в растленной Византии
     Остыл Божественный алтарь
     И отреклися от Мессии
     Иерей и князь, народ и царь, -

     Тогда он поднял от Востока
     Народ безвестный и чужой,
     И под орудьем тяжким рока
     Во прах склонился Рим второй.

     Судьбою павшей Византии
     Мы научиться не хотим,
     И все твердят льстецы России:
     Ты - третий Рим, ты - третий Рим.

     Пусть так! Орудий Божьей кары
     Запас еще не истощен.
     Готовит новые удары
     Рой пробудившихся племен.

     От вод малайских до Алтая
     Вожди с восточных островов
     У стен поникшего Китая
     Собрали тьмы своих полков.

     Как саранча, неисчислимы
     И ненасытны, как она,
     Нездешней силою хранимы,
     Идут на север племена.

     О Русь! забудь былую славу:
     Орел двуглавый сокрушен,
     И желтым детям на забаву
     Даны клочки твоих знамен.

     Смирится в трепете и страхе,
     Кто мог завет любви забыть...
     И третий Рим лежит во прахе,
     А уж четвертому не быть.

    

1 октября 1894

В чем-то эти пророчества перекликаются с современными построениями С. Хантингтона о «столкновении цивилизаций», выполненными, конечно, в другом жанре. Представления эти прямо, а чаще косвенно, через вторые-третьи руки, оказали огромное воздействие на общественное мнение и наложили неизгладимый отпечаток на ход дискуссий о «желтой опасности».

Достаточно почитать хотя бы «Заветные мысли» Д. И. Менделеева, чтобы увидеть: пророчества В. С. Соловьева, при всем сдержанно-скептическом отношении к ним, служат для Менделеева неким камертоном, точкой отсчета. Подчеркнутый пиетет перед китайским народом, неверие в возможность «покорения Европы массами сынов желтой расы», которую «стал проповедовать... чуткий мой покойный друг В. С. Соловьев», сочетается у него с пассажами о давней, «с незапамятных месопотамских времен» враждебности этой расы «всем белолицым». И все же представления о «желтой опасности» лежат у Д. И. Менделеева в другой плоскости: агрессивная и напористая Япония может попытаться оттеснить Россию от Тихого океана, «где началась ярмарка новой мировой жизни, а впереди виден ее разгар», и с этой целью толкнуть и Китай к конфликту с Россией — хотя вряд ли у нее это получится [7].

Здесь намечается второй пласт, второй проблемный блок дискуссии. Он более конкретен, приземлен и рационален. Условно его можно назвать геополитическим. Обсуждается не глобальное столкновение несовместимых рас, не угроза для существования всей европейской цивилизации или даже России. Предметом опасений, особенно в связи с русско-японской войной, становятся конкретные государства — экспансионистская Япония и «просыпающийся Китай». И угрожают они не судьбам России, а ее конкретным интересам на Дальнем Востоке.

Участники дискуссии, ведущейся в этом ключе, по-разному оценивают характер интересов России и уровень угроз. Соответственно различаются тон выступлений, накал алармизма у тех, кто считает угрозы реальными, и набор предлагаемых рекомендаций.

Агрессивно-наступательной линии придерживается знаменитый путешественник и высокопоставленный военный Н. М. Пржевальский. К Китаю и китайцам он относится презрительно-снисходительно, полагая, что империя слаба в политическом и военном отношениях, а «на всей духовной стороне человеческой природы здесь лежит одинаковая печать вялости, нравственной разнузданности и косности» [8]. В угрозу со стороны Китая он не верит, но иногда на нее ссылается дабы обосновать необходимость захвата части его территории. Впрочем, особенной потребности в такого рода ссылках он не испытывает — ему достаточно и того, что, «по верному выражению профессора Мартенса, международное право не может быть приложимо в сношениях с полудикими народами. Им нужна видимая сила, которую только и признают и уважают они». Опасно, скорее, «наше двухвековое заискивание перед Китаем», пассивность на этом направлении. В общем, «высокомерие и наглость китайцев растут с каждым годом. Возможно даже, что Китай... сам объявит нам войну при первом удобном случае. Час такого события, быть может, не за горами. Особенно его опасаться нет резона ни со стороны наших шансов победы, ни со стороны подрыва нашего положения в Азии вообще, а в Китае в особенности. Как ни дурна война сама по себе, но худой мир тоже не сладок... Волей-неволей нам придется свести здесь давние счеты и осязательно показать своему заносчивому соседу, что русский дух и русская отвага равно сильны — как в сердце Великой России, так и на далеком Востоке Азии» [9].

Более поздние продолжатели этой линии дискурса уже серьезнее относятся к Китаю. В их работах постоянно присутствует мысль, что Китай «просыпается», что и последствия его пробуждения могут быть самыми ужасными и, пока еще не поздно, надо действовать. Наиболее крайнюю программу действий предложил Ф. Духовецкий [10]: «единственным исходом, устраняющим для России опасность желтого террора и разрешающим желтый вопрос, является поглощение Китая Россией». Это трудно, но в несколько присестов «проглотить такой кусок» все-таки можно. Тем самым завершится и наше постоянное движение на Восток: когда дойдем до моря и Гималаев, то и границы не будет. «Опасность "окитаяния” при таком исходе не должна нас пугать: не отатарилась же малая по размерам Москва, покорившая обширное царство Казанское, а напротив, последнее обрусело, не ополячилась Русь, не онемечилась, не окиргизилась, а спокойно поглотила или еще поглощает все иноземные элементы, переваривает их потихоньку и вырабатывает из них единый по духу стойкий и выносливый тип русского человека».

О подобных прожектах саркастически писал в своем дневнике военный министр генерал А. Н. Куропаткин (16 февраля 1903 г.): «...у нашего государя грандиозные в голове планы: взять для России Маньчжурию, идти к присоединению к России Кореи. Мечтает взять под свою державу и Тибет. Хочет взять Персию, захватить не только Босфор, но и Дарданеллы... Поэтому каждый Безобразов, который поет в унисон, кажется государю более правильно понимающим его замыслы, чем мы, министры» [11].

Сам А. Н. Куропаткин считал, что основная задача на Дальнем Востоке — оформление удобных для защиты границ. Прагматизм государственного и военного деятеля, трезво оценивавшего ресурсы и возможности страны, не позволял ему предаваться маниловским мечтаниям о Гималаях как естественной границе русской экспансии. В то же время он считал крайне неудобными для обороны сложившиеся рубежи империи, тем более что надо было еще и охранять КВЖД. Военное ведомство, по его оценке, было против строительства этой дороги, «но всесильный Витте настоял на своем и мы вонзили железную полосу в живое тело Китая на протяжении 1200 верст... Этого насилия... Китай никогда не простит России» [12]. Но коль скоро она построена — то должна быть под эффективным контролем русских. Все это в целом диктует необходимость отторжения у Китая северной Маньчжурии, Монголии и Синьцзяна и либо создания на их территориях неких буферных образований, либо включения их в состав России [13]. Идти дальше — нерационально и опасно, так как вновь сформируются растянутые и труднозащитимые границы. Да и включение в состав империи огромного количества китайских подданных тоже не принесет ничего хорошего.

Большинство военных, анализировавших проблему, разделяло ту же точку зрения: надо создать буфер из северных территорий Китая, ни в коем случае не допустить их заселения китайцами, заодно спасти этим монголов, уйгур и другие народы региона [14]. Мнения, что «Монголия, как и Северная Маньчжурия должны стать русскими колониями» придерживался и член Государственного Совета В. И. Денисов [15]. Но у него, как у человека гражданского и специалиста по финансово-экономическим проблемам, была своя аргументация. Северная Маньчжурия невероятно богата ресурсами, она необходима России с точки зрения экономической. Сюда уже вложены огромные средства, которые при нынешней политике и статусе территории не дают надлежащей отдачи. Необходимо интенсивно заселять ее русскими и препятствовать вторжению иностранных капиталов, прежде всего японских. Все это возможно только после аннексии, причем Китай сопротивляться
не сможет, а японцы не захотят, удовлетворенные нашим признанием их прав на Южную Маньчжурию.

Иная позиция у будущего лидера «белого движения» А. И. Деникина, уже тогда имевшего репутацию видного военного специалиста [16]. Он считает, что европейцы принесли на Восток вообще и в Китай в частности эксплуатацию, порабощение и войны. «Какие-либо этические, просветительские побуждения в этих взаимоотношениях отсутствовали совершенно». Это плохо само по себе и чрезвычайно опасно, ибо рождает протест и сопротивление. Что и стало, в частности, причиной «пробуждения Китая» — явления грозного и опасного. «России, граничащей с Поднебесной Империей на протяжении свыше 9000 верст, предстоит первой вынести на своих плечах удар желтой волны». То будет расплата за авантюристическое и насильственное по отношению к Китаю решение построить КВЖД. Экспансия в Маньчжурию поссорила Россию с Китаем как государством и китайцами как народом. Исходя из опыта нескольких лет службы там и участия в русско-японской войне, он заключает, что в Маньчжурию тысячами потянулись люди, «не стеснявшиеся в способах и средствах к достижению своего благополучия... Черная сотня кулаков, подрядчиков, рядчиков, за редкими исключениями, давила беззащитных манз (манзы —о т слова «маньчжуры», распространенное на Дальнем Востоке жаргонное название русскими китайцев. — В. Д.), выжимала из них все соки, обесценивая труд». Воровство, грабеж и эксплуатация китайцев приняли гигантские масштабы. И в то же время Китай стремительно развивается, усиливается, в том числе в военном отношении. В сочетании с ростом вражды к России это приближает войну.

Переходя к военно-стратегическому аспекту проблемы, А. И. Деникин констатирует, что в Маньчжурии русские войска стратегически уязвимы, а российский Дальний Восток почти не заселен, беззащитен в военном отношении и «висит на нитке» Сибирской железной дороги. Отсюда вывод — все силы бросить на заселение и укрепление дальневосточных рубежей, никаких посягательств на чужое достояние. «Оборона и только оборона составит для России задачу текущего политического момента».

Во взглядах А. И. Деникина интересно сочетание морального осуждения колониальной экспансии с прагматическим пониманием ее опасности. Уже в эмиграции он вновь пишет о бесчисленных людских волнах, грозящих затопить «беззащитный и пустынный Амурский край... Они несут с собой ненависть к иностранцам и своеобразный большевизм, привнесенный Советами и преломленный сквозь проснувшееся национальное чувство. Тот китайский большевизм, который, быть может, страшнее московского» [17].

Взгляд на «пробуждение Китая» как на явление грозное, в целом нежелательное — преобладающий, но не единственный в дискуссиях тех лет. Были авторы, которые оценивали его сочувственно и даже восторженно. Упоминавшийся уже социалист С. Н. Тавокин писал: «...пробуждение и возрождение Китая не предвещает никакой опасности и угрозы культурному Западу», «"желтые народы” силою своих орудий и штыков стремятся лишь отразить нашествие "белого” Запада... спасти свою независимость, свое самостоятельное дальнейшее развитие государственной, экономической и умственной жизни». «...Теория "желтой опасности” разбивается еще более значительным фактом, который в последнее время выступает на арену политической и духовной жизни Дальнего Востока... постепенно вырастает, поднимается новая несокрушимая сила — пролетариат, зарождается и развивается новое течение — социализм»... «И разве может еще подниматься вопрос о "желтой опасности”, о варварском нашествии Азии, о диком насилии — там, где эта новая сила заявила уже о своем существовании, где громкий голос социализма призывает уже к братству, к свободе, к равенству, где пролетарские общечеловеческие лозунги являются критерием внешней и внутренней политики в среде самой передовой и самой сильной части общества» [18].

С менее восторженных и более рациональных позиций оспаривал наличие «желтой опасности» известный путешественник, ученый и общественный деятель Д. Клеменц. Он считал, что у азиатских стран и народов настолько разные интересы, что объединение их против Европы невозможно. Земельных и других ресурсов у них достаточно, чтобы избежать массовой миграции. Если все же она будет, то основным ее направлением будет Юг, более привычный китайцам. Война России с Японией была вызвана не противостоянием рас, а столкновением государственных интересов. Этот конфликт решаем, более того, у обоих государств есть общие интересы, возможно их плодотворное сотрудничество. Соседство индустриально развитой Японии может облегчить освоение Дальнего Востока. Война поставила предел дальнейшему расширению России — и это хорошо, так как «колонизационная сила русской национальности близка к пределу», новые земли отвлекают от освоения старых. «Мы должны, во что бы то ни стало, стать вровень с культурой европейской, не щадя ни сил, ни издержек, оставляя в стороне всякие иные соображения честолюбия и жажды славы. Роль наша в центре континента становится особенно серьезной и важной ввиду культурного воскрешения Востока. Не сегодня, так завтра нам необходимо будет подготовиться к этой роли» [19].

Можно и дальше приводить мнения философов, ученых, публицистов, военных, чиновников, политиков, но все они в тех или иных сочетаниях повторяют идеи и позиции, изложенные выше. Огромное количество таких публикаций и общественный вес вовлеченных в дискуссию людей свидетельствует о важности проблемы для российского общества того времени. Любопытно, что в ходе дискуссии выявилась некая динамика, постепенный сдвиг интереса от одних проблем к другим. Представление о глобальном столкновении желтой и белой рас осталось, но как некий фон, констатация общепринятого. На этом фоне обсуждаются геополитические проблемы и, чем дальше, тем активнее, сюжеты, связанные с китайской диаспорой в России. Постепенно именно они становятся главными, вызывают наибольшую тревогу.

Категория: Миграция китайцев и дискуссия о «желтой опасности» в дореволюционной России | Добавил: Sergey_Glonass (2009-12-03)
Просмотров: 1886 | Комментарии: 1

Всего комментариев: 0

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Сайт управляется системой uCoz