В заключение посмотрим на практическую политику местных властей. Она не отличалась последовательностью и во многом зависела от личности того или иного генерал-губернатора, его взглядов, умения находить баланс интересов региона и центра, различных ведомств и социально-профессиональных групп. Некоторые губернаторы стремились выявить основные подходы к ключевым проблемам края, аргументацию и интересы сторон. Для этого собирались так называемые Хабаровские съезды — совещания виднейших чиновников, предпринимателей, ученых, специалистов-практиков по различным проблемам, журналистов и т. д. Сценарий их был примерно таков: генерал-губернатор, предупредив, что съезд имеет чисто совещательные функции, формулировал для обсуждения несколько проблем. Затем шли свободные дискуссии, где имели возможность высказаться все желающие участники съезда. Из отчетов видно, что высшие сановники края активно участвовали не только в парадном открытии и заключительном банкете, но и во всех обсуждениях. После дискуссии по каждой проблеме генералPгубернатор резюмировал итоги и формулировал свое решение. Оно и становилось окончательным [48]. Однако многие правители края считали возможным обходиться и без подобного мероприятия.
Следует заметить, что, несмотря на смену губернаторов, в политике властей по отношению к «желтому труду» проявлялись, пусть не всегда явно, некоторые устойчивые особенности. На первых порах администрация относилась к привлечению рабочих-иммигрантов равнодушно-снисходительно или даже доброжелательно. Оно и понятно: шло обустройство края и альтернативы «желтому труду» не было. Страхи и враждебность усиливались по мере расширения масштабов иммиграции и усиления экономической зависимости от нее. Большую роль сыграла проигранная война с Японией. Не следует сбрасывать со счетов и усиления синдрома «желтой опасности» в обществе в целом, в имперских кругах в особенности. К настроениям в «высших сферах» местная администрация относилась, как правило, весьма трепетно.
Поэтому период между японской и мировой войнами характеризовался нарастанием антииммиграционных мер в политике властей.
Еще одна особенность — стремительность перехода от равнодушно-спокойного отношения к показному административному рвению с небогатым набором мер: запретами, ограничениями, репрессиями. Затем — слабая просчитанность последствий от этих мер, прежде всего в сфере экономики. Наконец, типично бюрократическая цикличность: после бурного начала — спад, а затем постепенное угасание
активности. В общем же всегда получалось то, что вошло в нашу жизнь под названием «кампанейщина».
Типичны в этой связи антикорейские мероприятия генерал-губернатора П. Ф. Унтербергера. Надо сказать, что местные наблюдатели и представители властей поPразному относились к китайцам и корейцам, видя в них представителей во многом противоположных типов иммиграции. Китайцы — временные сезонники, «перелетные птицы», в массе своей не стремящиеся к постоянному оседанию, а потому плохо поддающиеся аккультурации и тем более ассимиляции. Они приезжают без семей, зарабатывают какие-то деньги и возвращаются с ними на родину. Другое дело — корейцы. Это безвозвратные пересеP
ленцы, в чем-то даже беженцы. Они не раз демонстрировали, что предпочтут смерть депортации на историческую родину. Отличные земледельцы, лояльные подданные, охотно, хотя и поверхностно, принимающие христианство и изучающие русский язык. Это обеспечивало им симпатии большинства наблюдателей.
Но П. Ф. Унтербергера обеспокоило как раз стремление к постоянному оседанию. Он считал, что «край нами занят не для колонизации его желтыми, а для того, чтобы его сделать русским»... «Для нас опаснее корейцы, оседающие на землю, чем китайцы, приходящие без семей на заработки» [49]. Не раз цитировались его слова о том, что он предпочитает видеть край русской пустыней, чем корейским раем [50]. В развитие этих идей последовали административные притеснения корейцев и запрет на использование их труда на казенных работах и в золотопромышленности. Последствия не замедлили сказаться. «...Общее смятение, неуверенность в завтрашнем дне, необеспеченность приисков рабочими силами, затруднения в необходимых оборотных средствах, и золотопромышленность, сыгравшая громадную роль в деле колонизационного развития края, имеющая большое государственное значение, представляется подорванной» [51]. Под мощным давлением из
разных кругов, но в первую очередь изPза протестов золотопромышленников, лихо начатая кампания довольно быстро ушла в песок.
Следующий поход против «желтых» связан с именем генерал-губернатора Гондатти. В своем послании председателю Совета министров И. Л. Горемыкину (1914 год) он расценил масштабы проникновения китайцев как «угрожающие». Аргументация типична: «Китайская эмиграция, высасывающая государственные и народные средства, ничего, кроме вреда, не приносит; ввиду же того обстоятельства, что к нам стремится из Китая исключительно люд, которому терять решительно нечего и который, благодаря своим чисто расовым свойствам и принципам, смотрит на многие вопросы совершенно иначе, чем русские и вообще европейцы, они во время своего пребывания в наших пределах являются элементом в высшей степени незакономерным, совершающим самые тяжелые преступления, и затем источником всевозможных инфекционных болезней...» И далее — «будучи непоколебимо стойки в своей национальной культуре, не теряя духовной связи со своей родиной, оставаясь на чужой стороне верными сынами своего отечества...» (см. выше с. 72).
Затем испрашивается санкция на продолжение уже начатой антикитайской кампании. Ее яркое описание содержится в статье обозревателя влиятельных и информированных «Сибирских вопросов» [52]. В целях борьбы с нелегальными иммигрантами было решено переписать всех китайцев и «надеть им на одну из рук металлический браслет» с пломбой. «Последнее постановление, — пишет журналист, — по всей вероятности, станет историческим, и китайцы вряд ли забудут его». На беспаспортных устраивались облавы — и полицейские, хватая всех китайцев без разбора, связанными по несколько человек за косы, с руганью тащили их на специально зафрахтованные корабли. Там держали в трюмах без воды и продовольствия до тех пор, пока не выяснили, что у половины есть русские паспорта. Депортации, сопровождаемые многочисленными издевательствами, злоупотреблениями и насилиями, вызвали огромное озлобление в Китае, взрыв антирусских настроений в Маньчжурии. Эффект же был, как водится, минимален. Количество китайцев в крае, в том числе и нелегальных, не уменьшилось.
__________________________________________________
Перейти к частям статьи:
